- Петь, на второй мост надо сейчас лететь. Скоро немцы прочухаются и усилят ПВО по всей железке. У них единственная магистраль осталась на Смоленск и Москву и завтра нас там будут ждать горячо и с нетерпением.

- Согласен, Сань. А ты как, сможешь?

- Смогу. Пока на адреналине, смогу, - Сашка хотел добавить, что завтра его под угрозой расстрела не заставить куда-то лететь, но не стал. Во-первых если не доделать работу сегодня, он сам полетит и заставлять его никому не придется, а во вторых ни к чему было об этом говорить, еще подумают, что он трус.

- Ну, тогда давай слетаем, о чем разговор.

Сашка подошел к Милю.

- Михаил Леонтьевич, надо еще ракеты вешать. Второй мост сегодня уничтожать надо.

Миль с Волковым удивленно уставились на него:

- Саша, ты машину видел? Она же, как решето!

- Сюда же нормально долетели. Пусть ребята жизненно важные узлы проверят и ракеты готовят. Завтра нас там будут ждать, - повторил он свои доводы для Волкова и Михаила Леонтьевича.

- Хорошо, - и Миль начал командовать техниками. Времени было не так уж и много для подготовки еще одного боевого вылета. А пока механики готовили машину Сашка с Петром в уголке мастерской молча пили чай. Разговаривать не хотелось. Адреналин начал отпускать и идея со вторым вылетом уже не казалась такой уж хорошей. Но дело закрутилось и отыгрывать что-то назад было поздно. Через два часа техники доложили о готовности. Сашка за это время, пригревшись на стуле, закемарил. Никифоров тоже клевал носом. Но как только оба услышали о том, что можно лететь, сон сняло, как рукой. Парни заняли свои места в кабинах и ушли на второй боевой вылет.

Миль и Волков не стали спускаться под землю, решив остаться ждать возвращения вертолета на воздухе. То что дело было горячим они поняли по избитой машине, но вот в подробности ни Александр ни Петр их не посвятили, доложив только о том, что задание выполнено. Сашка еще отдал майору карту памяти с аппаратуры фотовидеофиксации, заменив ее на новую.

- А ведь ему было страшно лететь второй раз. Еще страшнее чем в первый, - произнес Миль, задумчиво глядя в небо, как бы про себя.

- Он солдат, а сейчас война, - Волков сказал это, просто, чтобы что-нибудь сказать.

- Он мальчишка, самый обычный мальчишка, - Михаил Леонтьевич нервно дернул головой, - Вы знаете, Владимир Викторович, я был на фронте. В августе. Тут, неподалеку, - Миль махнул рукой куда-то в неопределенном направлении, - под Ельней. Мы испытывали там свои поделки, - слово «поделки» Михаил Леонтьевич произнес с ироничной усмешкой. – Я видел войну, видел смерть, трусость и героизм. Я думал, что привык к этому. А вот сейчас стою здесь и понимаю, что нет, и наверное никогда не привыкну. Нельзя к этому привыкнуть. Что вот такие мальчишки воюют и умирают, что можно просто так взять и сжечь женщин и детей, - потом ни с того ни с сего спросил, без перехода - за что у него орден?

- А он не рассказывал?

- Вы знаете, нет. Мне, вообще показалось, что он стесняется этой награды.

Майор улыбнулся:

- Есть такое дело. Он почему-то думает, что получил ее не заслуженно. Он, когда только сюда попал увидел, как немцы сбили наш бомбардировщик. Летчики выбросились с парашютами. Выжил один. Никифоров.

- Петр?

- Да. Александр притащил его раненного к себе на базу и вылечил.

- Он еще и лечить умеет?

- Товарищ младший лейтенант у нас разносторонне развитый парень, но его таким жизнь сделала. Миль вопросительно посмотрел на Волкова. – Вам это знать не надо, не обижайтесь, Михаил Леонтьевич. Конструктор только пожал плечами – не надо, так не надо, мало ли какие еще тайны хранит этот бункер. – А потом, когда они в самый первый раз летели отсюда в Москву Сашка сбил три немецких бомбардировщика. Вот за них и за Никифорова по совокупности и наградили.

- А почему тогда стесняется? По-моему за три сбитых ему и так положена награда, да и за спасение командира у нас награждают.

- А Александр считает, что это все не стоит наград. Петра он спас просто потому что это свой, русский летчик. А бомбардировщики сбил пользуясь неожиданностью и техническим превосходством.

- Ну и что? Разве это как-то умаляет совершенное им?

- Нет, конечно. Но это понимаете Вы, я, товарищ Сталин. А для Сашки все его действия, это само собой разумеющиеся вещи. Воспитан он так. Поэтому и сейчас, не смотря на страх и усталость полетел во второй раз. Потому что так надо, он даже не думает, что делает что-то героическое. Для него это просто работа такая. Или, что вернее, жизнь такая.

- Хороший парень. Правильный. Выжил бы только!

Волков пожал плечами.

- Постараемся уберечь. Только война ведь, она у нас спрашивать не будет. Надеюсь, как технику отсюда перегоните, не будет он больше воевать. В школу пойдет. Да Вам, вот, будет помогать вертолеты конструировать, да испытывать.

- В школу? – удивлению Миля не было предела, - Зачем ему в школу? У него уже сейчас подготовка на уровне выпускника института.

- Это в Ваших точных науках. А вот в жизни нашей он как кутенок слепой. Ему со сверстниками надо общаться, в общество встраиваться, просто жить начинать. Можно было его и в институт отправить и в армии оставить, вернее в органах. Но тут он останется и так. Он потянет, и будет тянуть. Но это все опять через преодоление и без понимания нашей жизни. А товарищ Сталин хочет, чтобы Александр стал полноценным членом общества, с привязанностями, различного рода взаимоотношениями, чтоб он любил свою новую советскую Родину сердцем, душой, как родную мать, а не потому что ему так диктует его долг солдата. А где, как не в школе, мальчишке его возраста получить все это.

Тут настала очередь Михаила Леонтьевича пожимать плечами:

- Ну, не знаю. Мне кажется Александр перерос своих ровесников, у мне порой складывается ощущение, когда разговариваю с ним, что говорю с взрослым человеком, а не с шестнадцатилетним мальчишкой.

- Вот поэтому и надо ему в школу, пусть хоть чуть-чуть, а у парня будет детство. Если только эта проклятая война позволит. Что-то подсказывает мне, что этот боевой вылет у нашего Александра далеко не последний. Пока он еще смену себе подготовит.

- Равнозначную смену подготовить будет сложно. Все-таки уровень образования и опыт у Александра не сопоставим с тем, что мы имеем сейчас в ВВС. И это печально. Надо всесторонне изучить методики подготовки летного состава и повсеместно их внедрять.

- Да кто же спорит, Михаил Леонтьевич. Только кто же нам даст время на это. Вы же были на фронте и знаете какая убыль в летном составе. Да и не только в летном. Сейчас там, - Волков кивнул в сторону Москвы, - воюет ополчение. Не умелое, не подготовленное. Воюет и умирает, давая нам шанс подтянуть резервы, которые в свою очередь перемелет война. Останутся немногие - самые умелые, самые удачливые, вот они-то и будут учить остальных. А уставы и методики из будущего можно и нужно внедрять, и я уверен этим уже занимаются, только дело это не быстрое и чтобы люди поняли, что там написано, они должны это выстрадать с кровью. Иначе никак, уж поверьте старому солдату.

- Да, какой же вы старый, Владимир Викторович.

- Ну, я воевать начал, когда был на годик постарше Александра. С тех пор вот и воюю, двадцать три года уже.

Тут вдалеке послышался приближающийся шум винтов. Два человека стали напряженно всматриваться а ночное небо пока из-за сосен не вынырнул и не совершил посадку хищный силуэт вертолета. В этот раз оба летчика выбрались из своих кабин сразу. Сашка с Никифоровым подошли к Волкову и Александр стал докладывать:

- Товарищ майор государственной безопасности, поставленная Верховным Главнокомандующим задача выполнена, обе переправы уничтожены. Мостик разнесли в пух и прах, еще и полотно захватили частично залпом. Фотовидеоотчет здесь, - Сашка протянул Волкову еще одну флэшку.

Майор шагнул к парню и сграбастал его в объятия:

- Какие же вы молодцы!!! Все ребята, отдыхайте. А я пошел Верховному докладывать, - и Волков умчался вниз. А Сашка обратился к Милю: