— Постоять придется. Сможешь? — заботливо спросил Сашка.
— Смогу, — ей была приятна его забота, за это беспокойство, она готова была стоять на своих больных перемотанных ногах хоть весь день! — Так и не скажешь, кто приедет?
— Не скажу, Медок — светлая улыбка осветила его хмурое лицо, — сюрприз будет.
— Вредный ты, Пчел! — надулась Настя.
— Какой есть, — развел он руки, — ты одевайся, форму Зина тебе приготовила, сейчас принесет, да поможет тебе.
— Вот еще! Сама справлюсь! — вспыхнула девушка.
— Не спорь! Куда ты со своей рукой?! — кивнул он на загипсованную и висящую на перевязи руку, — Все, я побежал у меня еще дел куча, — и выскочил из бокса. Девушка с нежной улыбкой смотрела ему вслед. Все-таки какой он у нее хороший! Заботливый!
Буквально через несколько минут к ней примчалась Зина в новенькой парадке при краповых погонах с крылышками ВВС и медалью на груди. Настя, было, стала отнекиваться от помощи, но куда там! Зинка быстро задавила любые возражения своим мощным жизнеутверждающим напором! Пришлось смириться.
Напряжение ожидания нарастало. Казалось, что воздух наэлектризован. Личный состав слонялся по плацу, ожидая команды к построению. Командиры, то и дело кидая взгляды в сторону КПП, кучковались тут же, у приготовленного для награждения стола, накрытого кумачовой скатертью. Первое теплое солнышко ласкало кожу. Небольшой ветерок трепал красное полотнище на флагштоке. Пахло весной. Землей, освобождающейся от снега, скудной блекло-зеленой травой и еще чем-то таким свежим, непередаваемым, как пахнут первые весенние дни. Как же мирно, спокойно! Лишь в голубом бездонном небе барражируют истребители, жужжа моторами, как рассерженные шмели, напоминая о войне. Сегодня весь 16-ый ИАП был поднят в воздух перекрывая подходы к Люберцам.
Наконец от КПП пришла отмашка и дежурящие там бойцы ринулись открывать свежеокрашенные зеленой краской с алыми звездами ворота. На территорию резво заскочила эмка и высадив Власика умчалась в сторону технических помещений. Николай Сидорович огляделся и двинулся навстречу Сашке, который поспешил к прибывшему начальству.
— Давай без официоза, — остановил доклад Власик, — минут через десять-пятнадцать подъедут. Я специально вперед поехал тебя предупредить, да своих проверить. Ты как? Готов?
— Не знаю. Все время кажется, что что-то не учел, что-то не доделал, — нервно дернул щекой Сашка.
— Не тушуйся, подполковник, — усмехнулся Николай Сидорович, — настроение у Хозяина отличное. На фронте затишье, немцы выдохлись. Так что все хорошо будет.
— Дай бог! Дай бог!
— Ты что это?! Мы большевики в бога не верим! Мракобесие это! — иронично подколол Сашку Власик.
— Так я тоже не верю, — удивленно произнес парень.
— А что тогда поминаешь его?
— Кого? — не понял Стаин.
— Дык бога же, — уже откровенно смеялся Власик.
— Да? Машинально, наверное. По привычке.
— Ты эти привычки брось! — более серьезно произнес Николай Сидорович, — У тебя теперь завистников будет! А Хозяин тоже не всесильный!
Сашка кивнул:
— Спасибо, учту, — пока переговаривались, подошли к плацу. Стаин дал отмашку: — Стройте людей.
Раздались команды и на плацу стали появляться ровные шеренги. Девушки из ночного легкобомбардировочного, представленные к наградам летчики-истребители из полка Матвеева, курсанты, скудная шеренга вертолетчиков во главе с Никифоровым. Среди вертолетчиков стояли и курсанты, побывавшие на фронте. Формально они должны стоять вместе с училищем, но они были практически членами экипажей, так что по договоренности с Максимовым в строй их поставили здесь.
Едва успели построиться, на территорию заскочила колонна легковых автомобилей, сопровождаемая двумя броневиками. Открылись дверцы и стали появляться прибывшие:
— Берия, Мехлис! — пронесся по рядам шорох. И тут в едином порыве строй выдохнул и вытянулся, пожирая фанатично-горящими взглядами человека, грузно выбравшегося из огромного черного лакированного «Паккарда»: — Сталин!
IV
Люди стояли, вытянув шеи, восторженно глядя на человека, который для них был олицетворением революции, ближайшим соратником Ленина, подхватившим знамя борьбы после смерти Ильича. Это для Сашки он был просто главой государства, неоднозначным, хитрым, жестоким, подавляющим окружающих своим хищным величием и в то же время внимательным и располагающим к себе. А для большинства стоящих сейчас в строю, Сталин был Вождем. Именно так с большой буквы. Непререкаемым авторитетом, за которого каждый из них не раздумывая отдаст жизнь. Именно это фанатичное поклонение для парня было непонятным, непривычным и даже пугающим. Сашка почувствовал, как рядом с ним плечом к плечу оказался Максимов. Откуда-то выскочили двое мужчин с кинокамерой и один с фотоаппаратом и стали снимать.
— Иван Андреевич, Вы по званию старше, Вам первому и рапортовать, — тихо прошептал Сашка, едва шевеля губами.
— А ты по должности выше и, вообще, это к тебе такая делегация.
— Иван Андреич! — возмущенно зашипел Сашка, вызвав подавленный смешок Максимова.
— Эх, ладно! — он обернулся к строю курсантов, — Училище, смирно! Равнение на середину! Вторя Максимову, для своих команду повторил и Сашка. Раздалось шипение граммофона, ну, нет у них пока оркестра, и над плацем зазвучали звуки «Интернационала».
Сталин довольно щурясь на теплое мартовское солнышко, с улыбкой поглядывал на вытянувшийся строй. От него не укрылась легкая пикировка командиров. Усмехнувшись, Иосиф Виссарионович уставился на Стаина с Максимовым. Сашке этот гипнотизирующий взгляд был уже знаком, почти привычен, а вот Ивана Андреевича проняло. Он как-то еще сильнее вытянулся и на негнущихся ногах шагнул вперед. Отстав на шаг, вслед за ним последовал Сашка. При звуках гимна, Иосиф Виссарионович улыбаться перестал, приняв подобие стойки смирно. «Интернационал» смолк.
— Товарищ Верховный Главнокомандующий, личный состав Люберецкого летно-технического училища для встречи вас построен! Начальник училища, полковник государственной безопасности Максимов.
— Товарищ Верховный Главнокомандующий, личный состав Первого отдельного смешанного авиакорпуса особого назначения НКВД СССР для встречи вас построен! Командир корпуса, подполковник государственной безопасности Стаин.
Оба командира синхронно сделали шаг в сторону и, зайдя за спину Сталину, замерли. Иосиф Виссарионович еще раз с улыбкой оглядел строй и шагнул вперед.
— Здравствуйте товарищи летчики и курсанты, — голос Сталина был тих, но в воцарившейся тишине слышен четко.
— Здравствуйте, товарищ Верховный Главнокомандующий! — если курсанты выполнили приветствие слаженно, все-таки строевой подготовке время у них уделялось, то вот истребители с девочками из ночного не блеснули. На лице Стаина застыло свирепое выражение. Конечно, особо тренироваться людям было некогда, но это ничуть не убережет их от разноса после того, как уедет начальство. А Сталин, казалось, не заметил огрехов и продолжил тихим, вкрадчивым, хрипловатым голосом:
— Смотрю я на вас и радуюсь, — улыбнулся Верховный, — молодые, красивые, смелые. Краса и гордость нашего советского народа! Еще недавно многие из вас были школьниками, студентами, рабочими и служащими. Мы развивались, строили мирную, справедливую жизнь, — Сталин сделал паузу, вглядываясь в лица, замерших, внимающих каждому его слову людей. — Но на нашу землю пришел враг. Жестокий, беспощадный, сильный и хорошо подготовленный. И нам пришлось взять в руки оружие. Встать на пути у захватчиков! Мы остановили и отбросили его от столицы нашей Родины Москвы! А теперь и от города колыбели революции Ленинграда! И в этом есть немалая ваша заслуга! Многие из вас приняли там свой первый бой, что не помешало вам проявить чудеса храбрости и героизма. Сегодня мы будем награждать отличившихся красноармейцев и командиров. Но прежде чем начать награждение, у нас есть еще одно дело, — Сталин обернулся и с хитринкой посмотрел на невозмутимо замершего Стаина, — ваше соединение новое, еще даже не полностью сформированное, но уже проявившее себя в бою. И наша большая недоработка, что в бой вам пришлось идти без знамени корпуса. И это мы сейчас исправим, — усмехнулся Иосиф Виссарионович. О том, что сегодня помимо награждения планируется вручение знамени корпуса, вчера по телефону уведомил Берия. Новые знамена полков тоже были готовы, но их вручать решили в менее торжественной обстановке, время Сталина не безгранично. И так пришлось поднапрячься. Все-таки церемония вручения знамени это событие знаковое и тут накладок и ошибок быть не должно.