— Выглядишь ты не ах.

— А чувствую я себя гораздо лучше. — Она протянула руку и отвела с его лба волнистую прядь. — Вот вчера, действительно, мне пришлось дерьмово. Кстати, где ты с утра пропадал?

— Писал отчет. — Он уселся на стул, который Тони до него придвинул к кровати. — Можешь смеяться, сколько душе угодно. Тебя должно радовать, что по крайней мере от этой обязанности ты освободилась.

Смеяться было не так больно, как прежде. Вики надеялась, что со временем боль вообще пройдет.

— Ну и что же ты там накатал?

— Правду. — Он ухмыльнулся, глядя на ее лицо. — Ладно, ладно, не всю правду.

— А что придумал про Бердуэлла?

— Что этому типу удалось удрать, пока я возился с тобой, чтобы ты не окочурилась. К счастью, у шефа о тебе самые радужные воспоминания, поэтому он счел это весомым оправданием. По всей стране разослан его словесный портрет. — Селуччи пожал плечами. — Славы мне это не прибавит, зато убийства прекратятся, а этот мерзавец, насколько я понимаю, получил по заслугам.

Вики не была уверена, что согласна с таким выводом, поэтому решила промолчать. Уж очень его высказывание было похоже на «око за око». «Но тогда весь мир ослепнет».

— Твой новый приятель немного стеснителен.

Она невольно улыбнулась.

— Я тебе говорила. Он писатель. Привык к одиночеству.

— Как же. А я тебе говорю, что врать ты совершенно не умеешь. Но я ему обязан тем, что он позаботился об этой... ну, малолетке, поэтому пока решил спустить все на тормозах.

Вики криво усмехнулась. Вампир действительно сумел убедить девушку, будто многое из того, что случилось, ей просто привиделось. В пересказе Эйлин версия происшедшего лишилась обоих демонов, и Верховного, и его прислужника, а вся вина легла на Бердуэлла. В общем, можно считать, что Норман наконец получил то признание, которого жаждал.

Вики протянула здоровую руку и ткнула гостя в бок.

— Эта малолетка, как ты ее называешь, только что выплатила мне приличный гонорар за ту маленькую заварушку, поэтому будь добр, говори о ней с чуть большим уважением.

Селуччи поморщился.

— Вики, она пустомеля. Ума не приложу, как твоему приятелю удалось заставить ее помалкивать о... в общем, сама знаешь... — Он не мог произнести это вслух, чтобы все вновь не стало слишком явным. — Меня в дрожь бросало от одной мысли, что до нее доберется пресса. А теперь, — Майк поднялся и направился к двери, — я уберусь восвояси, чтобы ты могла поспать.

Поспать ей еще долго не удастся. Те пилюли, что ей пытались скормить, Вики зажала в руке и лежала теперь, прислушиваясь, как больница постепенно затихает. Приближался час ночи, когда дверь снова открылась.

— Вы не спите, — тихо произнес он.

Она кивнула, понимая, что вампир видит ее, даже если она ничего разглядеть не может.

— Вы меня ждали?

Вики постаралась говорить беспечным тоном.

— Во всяком случае, я не думала, что вы явитесь сюда в обычные часы посещений. — Она почувствовала, как Фицрой присел на край кровати.

— Я не был уверен, что вы захотите меня видеть.

— Отчего же?

— Оттого, что у вас не очень приятные воспоминания о времени, проведенном вместе.

— В этом вы правы. — На самом деле некоторые воспоминания она находила весьма приятными, но сейчас, пожалуй, не время напоминать ему об этом. Четыреста пятьдесят лет жизненного опыта и так давали ему все козыри.

Генри нахмурился, пользуясь темнотой. Говорит она одно, а вот ее запах...

— Вам, должно быть, было трудно пробраться сюда?

— В больницах не так много темных углов, — признался он. — Я надеюсь, мы сможем увидеться, когда вы выйдете отсюда?..

— Разумеется. — Поймет ли он то, что она предложит? Осмелится ли она предложить? — Мы могли бы пообедать вместе.

Вики не видела его улыбки, но услышала смех, а затем почувствовала прохладные пальцы на своей руке.

— Вы верите в судьбу? — спросил он.

— Я верю в правду. Я верю в справедливость. Я верю в своих друзей. Я верю в себя. — Какое-то время тому назад она потеряла эту веру, но сейчас возвратила ее. — И я верю в вампиров.

Его губы легко коснулись ее запястья, и от теплого дыхания, когда он заговорил, по ее телу пробежала дрожь.

— Вот и славно.

Таня Хафф

След крови

1

Низко повисший в ночном небе серп луны превратил окрестности тихой фермы в таинственный пейзаж с перемежающимися пятнами серебристого света и густой тени. Каждая травинка, приобретшая за два месяца непрекращавшейся летней жары золотисто-коричневый цвет, отбрасывала тонкую черную тень. По кустарнику, росшему понизу вдоль ограды, и по дороге для тех, кто не отваживался ходить ночью по открытым полям, внезапно пронесся шорох, а затем снова воцарилась тишина, словно какое-то ночное создание проскользнуло и исчезло, увлеченное своими, известными только ему таинственными делами.

Большая отара овец, молочно-белых в лунном свете после недавней летней стрижки, разместилась для ночевки у края пастбища Если бы не мерное движение множества жующих челюстей, случайное прядание ушами или подергивание ягненка, беспокойного даже во сне, стадо можно было бы принять за обнажившийся выступ каменистой белой породы. Внезапно этот выступ пришел в движение; несколько овечьих голов разом поднялись вверх, ноздри животных уловили легкое колебание воздуха

Очевидно, они были знакомы с созданием, перескочившим ограду и бегущим по лугу, так как, хотя овцы оставались в напряженном ожидании, следили они за приближением этого существа скорее с умеренным любопытством, нежели с тревогой. Огромный черный зверь остановился, чтобы пометить столб изгороди, затем углубился на несколько шагов в поле и сел, осматривая овец с видом собственника. Что-то в его силуэте, в форме головы подсказывало, что это был волк, в то время как окрас, размеры, ширина груди, а кроме того реакция стада свидетельствовали скорее в пользу собаки.

Удостоверившись, что все было в должном порядке, зверь размашистыми прыжками начал продвигаться вдоль края ограждения, пушистый хвост раскачивался позади, как знамя, а лунный свет волнами пробегал по густому меху при каждом его движении. Набирая скорость, он перескочил через куст чертополоха — скорее испытывая радость от самого движения, чем из-за препятствия на своем пути — и пересек по диагонали нижний край пастбища

Какой-то звук, отдаленно напоминающий кашель, послужил упреждающим сигналом об опасности, и в тот же момент голова зверя словно взорвалась, разлетевшись на куски и разбрызгивая вокруг осколки костей и потоки крови. По телу, сбитому с ног чудовищным ударом, пробежада судороги, и животное затихло, больше не шевелясь.

Почуявшие запах крови овцы заблеяли и, охваченные паникой, ринулись шумной плотной массой на дальний край пастбища, столпившись там у его ограждения. По счастью, они мчались против ветра, а не в подветренную сторону. Когда оказалось, что больше ничего не происходит, животные постепенно начали успокаиваться, а несколько овец с ягнятами выбрались из стада и принялись устраиваться на ночлег на новом месте.

Сомнительно, что трое зверей, перескочивших через изгородь вскоре после этого происшествия, вооще заметили овец. Казалось, их огромные лапы едва касались земли, когда они бросились к телу. Один из них, с вздыбившейся красновато-коричневой шерстью на загривке, начал пятиться вдоль следа убитого животного, но рычание более крупного из двух других призвало его обратно.

Три остроконечные морды поднялись вверх, и раздавшийся вой снова всполошил овец. По тому, как волнами нарастал этот жуткий звук, по его первобытным каденциям исчезло всякое сходство этих воющих животных с собаками.

Вики ненавидела август. Торонто в этом месяце доказывал, что стал городом мирового класса: жара и влажность не позволяли разойтись автомобильным выхлопным газам, а воздух в каньоне, выстланном бетоном и стеклом в районе Йонг-стрит и Блуар, приобрел желтовато-коричневый оттенок, оставлявший горький привкус в горле. Ошалевшие от жары горожане стремились вырваться на природу, нервы у всех были доведены до предела. Полицейские в голубых форменных брюках, вынужденные выходить на дежурство в шляпах и тяжелых ботинках, ненавидели август по причинам как личного, так и профессионального свойства. Вики ушла из полиции и была избавлена от ношения формы около года назад, но прежнему терпеть не могла этот месяц. В ее сознании август оказался прочно связанным с отказом от работы, которую она любила, и этот наименее приятный из всех месяцев года навечно останется для нее, наверное, самым черным. Открывая дверь в квартиру, она постаралась не обращать внимания на исходивший от ее тела неприятный запах. Вики провела весь день, а вернее, последние три дня, работая над восстановлением порядка на маленькой фабрике по переработке кофе на Рэйлсайд-драйв. За последний месяц компании досаждал целый ряд неприятностей, связанных с поломками оборудования, и владельцы пришли к выводу, что столкнулись с проявлениями саботажа. Придя в отчаяние — узкая специализация не позволяла фабрике достойно соперничать с межнациональными гигантами, если она за короткое время не справится с простоем производства, — владельцы наняли Вики для выяснения, что именно у них происходит.