— Не знаю, — после паузы, пожал он плечами и к удивлению многих добавил, — В армии точно не останусь.

— Неожиданно! — хмыкнул Ивелич. И лишь Настя с Волковой кивнули, словно подтверждая какие-то свои мысли на счет Стаина.

— Лесником хочу быть. Или агрономом, — тут настала очередь удивляться всем. А Сашка замолчал, погрузившись в себя. Ну как им объяснить, что ему просто хочется, чтобы вокруг всегда была зелень. Живая, настоящая, такая ароматная. Им не понять, каково это, после стерильного воздуха бункера вдохнуть полной грудью запах леса. Тот свой первый вздох наверху в этом мире осенью сорок первого он, наверное, запомнит на всю оставшуюся жизнь. Замолчали и другие, задумавшись каждый о своем.

— А мне в армии нравится, — нарушил тишину Василий, вальяжно откинувшись на спинку стула, — генералом хочу стать, — он оглядел своих сослуживцев. — И стану! Сам! — он словно сам себе хотел доказать этими словами, что сможет добиться всего без помощи отца. — Тимка! — перевел Василий разговор на товарища, — Ты же Первого мая летал на перехват немцев? Расскажи, а?! А то я тогда на формировании был. Ребята вон, в параде участвовали. А вы прогремели! Это же за тот день? — он кивнул на одинокий орден «Красной звезды» на гимнастерке Тимура.

— Да там рассказывать особо нечего, — не чинясь пожал плечами Тимур. — Нас еще тридцатого и увалов выдернули, меня с Мосфильма отозвали, вон Зина помнит, наверное, — Тимур посмотрел на Короткову, та подтверждая слова парня кивнула. — Ночью мы уже на аэродроме были, в готовности один. Тут все летчики, так что сами знаете, каково это всю ночь на парашюте в кабине просидеть. Часа в четыре утра разрешили покинуть самолеты, но далеко не отходить. И то ладно, хоть прилечь можно, да и вообще. Что «вообще» все прекрасно поняли. Я под крылом своего «Яка» вроде только прилег, как механик с парашютом наготове будит. Едва успел заскочить в кабину, запустить движок, зеленая ракета. Взлетали всем полком. Майор Марченко тогда только полк принял у Пруцкого. Командир новый, что от него ждать не понятно. Но построились, идем на запад. Смотрю, выше еще яки летят и в стороне. Ну, думаю, дело серьезное. Мы же не знали, что люфты такой армадой пойдут. Нас с вечера построили, приказали защитить небо столицы, не допустить срыва немецкой авиацией первомайского парада. Замполит полка еще накачку дал. А что да как, думаю и сами командиры не знали, — Тимур рассказывал об одном из крупнейших в истории авиации сражений спокойно, как о чем-то обыденном и привычном. — Немцы сглупили. Им ночью надо было вылетать. И найти их сложнее было бы, да и ночной налет больше шансов на успех дает. А так, получилось, они как раз на рассвете на восток шли. Солнце их слепило. Как Геринг на это пошел, не понимаю. Он же опытный летчик, в империалистическую воевал. Но, видать, Гитлеру важно было именно во время парада пакость устроить. Это я потом уже обдумал все. А тогда не до того было, — Тимур усмехнулся. — Вы знаете, мне стало страшно, как никогда еще не было — он обвел серьезным взглядом затаивших дыхание слушателей, — небо было черное от самолетов. Я не знаю, сколько их было. Эшелонами шли. Тесно прижавшись. Юнкерсы -86. Они высотные, а тут, то ли из за того что кучно шли, то ли уже на высоту бомбометания снижаться начали, в общем мы прямо на них вышли, метров пятьсот ниже. Приказ на атаку. Ну и завертелось. Ты Ваню Голубина помнишь? — Тимур посмотрел на Василия. Тот кивнул:

— Старший лейтенант, он еще дежурным был, когда мы в полк пришли после училища. Он?

— Он, — кивнул Тимур, — только капитан он уже. В декабре присвоили. Я у него ведомым был. Мы снизу под брюхо им поднырнули ну и на вертикали атаковали. Ваня хорошо, попал, сразу поджег немца. Тот видать испугался, вильнул ну и задел рядом идущего. Взрыв, пламя и мы туда. Думаю, все! Конец! Нет! Выскочили над строем, уже без скорости. А тут «мессеры»! Пришлось, не глядя, вниз уходить. А там от бомберов не протолкнуться!

Тимур замолчал и зашарил взглядом по столу, в поисках попить. Не заметив стоящего на другой стороне стола графина с компотом, ухватил стакан с аракой и опрокинул в рот, зажевав веткой петрушки.

— Знаете, я боялся не того, что собьют. Столкнуться боялся с кем-нибудь. Там такой компот был из самолетов! Я от Ивана отстал в этой кутерьме. Вроде вот он, был передо мной, и уже нету. А тут Юнкерс мне сам в прицел зашел. Ну, я его и шандарахнул! — он шальным взглядом посмотрел на Лену Волкову. По большому счету рассказывал он сейчас только для нее. — Попал! — в глазах парня вспыхнуло торжество. — Вижу, немец на крыло заваливается и к земле. Так плавно. Красиво. Проводил его до самой земли, а тут в шлемофоне Ванин голос: «Налюбовался? Домой идем, мы свое дело сделали». Увлекся! Как пацан увлекся! Даже не заметил Голубина. А он меня ждал. Хорошо, обошлось. А если б вместо Ваньки немец был?! — Тимур задумчиво покачал головой. — А дальше не интересно. Прилетели. Сели. Разбор полетов. Получил от ведущего по башке за безалаберность в бою. Ну и все. Вот. Орден дали за тот бой. — Фрунзе застенчиво улыбнулся. Застолье загудело, обсуждая рассказ, делясь впечатлениями, своими случаями. А Тимуру было уже все равно, он окончательно и бесповоротно был подбит серьезными серыми глазами Лены Волковой и сейчас в штопоре несся к земле, со сладким замиранием сердца сжимая в своей ладони маленькую хрупкую ладошку девушки.

— Тихо! — вдруг крикнул Ивелич и, подскочив к репродуктору, сделал громче:

«…В районе Ростова на Дону продолжались ожесточённые бои, — послышался голос Левитана, — На одном из участков противник, пытаясь сломить сопротивление наших войск, бросил в атаку крупные силы пехоты и танков. Наши бойцы выдержали натиск врага и отбили атаки гитлеровцев. В результате боя истреблено 700 солдат и офицеров противника и подбито несколько немецких танков. На другом участке наши части медленно продвигались вперёд, очищая от противника отдельные здания. В уличных боях уничтожено до батальона немецкой пехоты.

Южнее Ростова на Дону батальон немецкой пехоты при поддержке 50 танков атаковал наш отряд, вклинившийся в оборону противника. После упорного боя, в ходе которого было подбито 16 немецких танков, наш отряд отошёл на исходные позиции.

Северо-западнее города наши войска вели активные боевые действия и в ряде пунктов продвинулись вперёд. Части Н-ского соединения выбили немцев из укреплённых позиций, уничтожив при этом 7 танков, 5 орудий, 13 пулемётов и до двух рот пехоты противника. На другом участке наши части в результате упорных боёв овладели районом одной высоты…»

- Даа! — протянул Никифоров, — А мы тут празднуем…

После такой сводки и рассказа Тимура Фрунзе посиделки как-то сами собой свернулись. Не было настроения дальше праздновать. Каждый понимал, что скрывается за сухими строчками сводки Совинформбюро. А из столовой доносился звук граммофона:

В парке Чаир распускаются розы,

В парке Чаир расцветает миндаль.

Снятся твои золотистые косы,

Снится веселая звонкая даль.

Значит, фильм уже закончился, и у личного состава начались танцы. И плевать, что где-то там идет война. Сегодня хочется просто смеяться и любить. Пока есть возможность. Пока ты еще жив.

XVI

Началось все в конце марта, когда майора Маргелова вызвал к себе комдив. Полковник Симонов оглядел бравого майора, хмыкнул и подвинул к нему по столу опечатанный пакет.