Костя с нетерпением ждал появления немецкой колонны. И вот они вынырнули из-за пригорка и медленно поползли по шоссе в сторону Смоленска. Пять «четверок» в голове колонны, потом пошли легкие «двойки» и чешские LT-38, замыкали колонну еще две «четверки». Броня танков была густо усыпана пехотой. Девятикратное увеличение позволяло отлично разглядеть настороженные, густо покрытые пылью лица немецких солдат. Да, не та нынче немчура пошла. Нет той веселой, бесшабашной удали с какой они катили в сорок первом по степям Украины. Самохин в предвкушении закусил губу. Их цель головной, замыкающего будет бить гвардии старший лейтенант Лебедев. Немцы медленно вытягивались на шоссе перед засадой. Еще немного, еще чуть, вот передняя машина, с сидящим свесив ноги в люк башни танкистом, пересекла мысленно прочерченную Костей для начала атаки границу.
— Огонь, — он даже не скомандовал, а обыденно произнес, будто попросил у своих танкистов что-то незначительное и для немцев разверзнулся ад. 125-миллиметровый выстрел не оставил вражеским танкистам ни шанса. Головной танк подбросило и развернуло поперек дороги, перекрывая путь следующим позади него машинам. У замыкающего от попадания снаряда сорвало и откинуло метров на десять от дороги тяжелую башню.
— Ай, шешен! — радостно заругался на казахском Кудайбергенов.
Немецкие танкисты не растерялись, пытаясь разойтись в стороны, башни их машин хищно заворочались в поисках цели. Пехота посыпала с брони на землю и залегла в кюветы вдоль дороги. Но сегодня ни выучка, ни опыт не могли помочь немцам выжить, слишком неравными были силы. В бой вступили БМП, добивая легкие танки своими 100-миллиметровыми пушками, дробно загавкали 30-миллимитровые скорострелки, на раз вскрывающие хлипкую броню чехов и двоек. Буквально несколько минут боя, а шоссе уже густо чадит черными дымными столбами. 138-ой отдельный танковый батальон Вермахта перестал существовать. Танкисты густо прошлись по обочинам шоссе, уничтожая пехоту. Лишь смолкли разрывы, к горящей колонне рванули бойцы НКВД, добивать уцелевших, пока те не очухались и не начали сдаваться в плен. Оставлять в живых опытных матерых ветеранов никто не собирался. И не дрогнула рука у тех, кто принял свой первый бой в июне сорок первого на границе, месяцами пробирался из окружения к своим, прошел позор фильтров и боль госпиталей и вернулся в строй. Не было в сердцах этих людей ни жалости, ни сострадания.
А танки и БМП Самохина, сделав свое дело, уходили по заранее отмеченным ориентирам вглубь леса. А так бы хотелось «гремя огнем, сверкая блеском стали» ворваться в Рудню, а еще лучше в Оршу. Но нельзя — приказ. Ничего, и на их улице еще будет праздник. Немецкие танкисты все-таки успели вызвать Люфтваффе. Только прилетевшие минут через пятнадцать «Юнкерсы» нашли на дороге лишь чадящие груды металла, бывшие когда-то танками, густо усыпанную изломанными куклами в фельдграу обочину шоссе и дымные полосы выстрелов ПЗРК «Игла» от леса, довершившими разгром немцев уничтожением штаффеля «лаптежников».
Западный фронт под командованием генерал-полковника Соколовского начала наступление двумя мощными ударами на Сафоново и Спас-Деменск. Тяжелая артиллерия Резерва Верховного Главнокомандования на протяжении двух с половиной часов перемалывала хорошо укрепленные оборонительные сооружения переднего края противника. Затем, вслед за огненным валом при поддержке авиации в бой пошли стрелковые дивизии. Людей берегли. Натыкаясь на не сломленные очаги сопротивления, тут же вызывали вертушки или штурмовики, которые уничтожали огневые точки противника. В течение суток войска 56-ой и 65-ой гвардейских дивизий поддерживаемые танками пятого механизированного корпуса прорвали оборону противника фронтом 16 километров на глубину 50–60 километров и вышли на рубеж железной дороги Ельня — Спас-Деменск. В образовавшуюся брешь, развивая наступление, хлынули части 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и 94-ой танковой бригады, сходу завладев городом Ельня. Немецкое командование попыталось купировать стремительный прорыв советских войск фланговыми ударами от Рославля, но были остановлены и контратакованы частями 10-й гвардейской, 33-й, 68-й и 21-й армий. Над войсками Вермахта в Спас-Деменске нависла угроза окружения. Германское командование было вынуждено начать спешный овод своих войск.
Сказать, что моральное состояние немецких солдат и офицеров на передовой было подавленное, не сказать ничего. Да и в штабах царила паника и упаднические настроения. Буквально за двое суток потеряны Сафоново, Ельня и Спас-Деменск, русские рвутся к Рославлю. С севера войска Калининского фронта вышли к Демидову. А тут еще и слухи о высадившемся в тылу десанте русских. Впервые в своей военной карьере генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, по праву гордящийся своим прозвищем «Умный Ганс», данным ему сослуживцами за высочайшие аналитические и тактические способности не знал что делать. В какой-то прострации он получал обрывочные и противоречивые сведения от передовых частей, фиксировал их на карте, что-то приказывал, о чем-то докладывал в Берлин. Все как в бреду. 7-го апреля в 21–47 после тяжелого доклада Гитлеру во время штабного совещания генерал-фельдмаршал пожаловался на плохое самочувствие. Сказав своим офицерам, что ему надо подышать свежим воздухом, он вышел из кабинета и спустя мгновение из-за закрывшейся за командующим двери послышался сухой щелчок выстрела. Он застрелился на глазах у своего адъютанта. Вовремя. Буквально через несколько минут в штаб вломились молодчики Гиммлера с приказом фюрера на арест командующего.
Командование принял на себя амбициозный генерал-полковник Вальтер Модель, который тоже впервые в своей карьере был не рад такому высокому взлету, слишком тяжелое и шаткое положение сложилось на передовой. Но, тем не менее, он энергично и жестко взялся за дело, надеясь стабилизировать фронт. И первое, что надо было сделать, это сковырнуть засевший в тылу у смоленской группировки русский десант. Хотя нет, это второе. Первое остановить рвущиеся на Киев танки противника. Только где на все это взять резервы? Плохое начало на новой должности, но придется просить помощи в Берлине.
IX
Фронт катился на запад, охватывая Смоленск, а следом за ним двигались аэродромы. Этот, на окраине Дорогобужа был уже третий с начала наступления. Они перебрались сюда ночью, а рано утром стали прибывать службы аэродромного обеспечения. Привычный, отработанный, но от этого не менее хлопотный процесс. Особенно для командира полка. Петр вырубился только ближе к обеду, едва-едва перехватив чего-то съедобного в столовой. Даже не заметил, чем его накормили, настолько устал. Буркнул Лидочке, что он спать, попросил разбудить в 18−00 и скрылся за обшарпанной дверью казармы для летчиков.
Еще недавно, на аэродроме располагались немецкие бомбардировщики. Семь двухмоторных «Юнкерсов-88» по какой-то неизвестной причине так и остались стоять на стоянках, аккуратно накрытые маскировочными сетками. Причину эту сейчас выясняли технари 1-ой воздушной армии, с неприязнью поглядывая на своих коллег из полка Никифорова. Просто командир командированных попытался припахать на работы механиков полка, но получил жесткий отлуп сначала от старшего инженера капитана Зимина, а продолжив качать права еще и от Никифорова. Пришлось гостям трудиться самим. Правда командовавший ими майор обещал пожаловаться генерал-полковнику Худякову, но вертолетчикам на это было глубоко и широко плевать, к армейцам они не имели никакого отношения и командующему воздушной армией не подчинялись никоим образом.
Время катилось к вечеру, пора было будить Никифорова. Лида сунулась в казарму, но Петра там уже не было. Дежурный сказал, что командир проснулся сам и ушел минут сорок назад. В штабе его тоже не нашлось. Лида забеспокоилась. С самого утра Петя был какой-то странный. Злой, дерганый, болезненно бледный. Еще и с майором этим пришлым сцепился. Она пыталась выяснить, что с ним, но он лишь отмахнулся, сказав, что просто устал.