— Сегодня, в день, посвященный светлой памяти бесстрашного бойца за советскую землю, мужественный образ Кирова вдохновит советский народ и его Красную Армию на новые подвиги, которые завершатся полным разгромом немецких захватчиков. Сегодня весь многомиллионный советский народ склоняет свои боевые знамена в знак скорби и неугасимой любви к пламенному большевику Сергею Мироновичу Кирову и клянется, что он выполнит свой долг до конца, как выполнял его Киров. Враг не пройдет к Москве. Враг не войдет в Ленинград. Враг будет разбит! Победа будет за нами [378] ! — Лена горящим взглядом посмотрела на одноклассников, ребята в едином порыве встали и зааплодировали. Задумавшийся Сашка вздрогнул, непонимающе огляделся, и тоже захлопал поднявшись из-за парты. Увидев, что он ее не слушал, Волкова зло стрельнула в парня взглядом. — Ребята, здесь в газете написано, что металлисты города Куйбышева приняли приветствие товарищу Сталину и героическим защитникам Москвы. Предлагаю тоже принять такое приветствие от лица всех учеников нашей школы и через райком комсомола передать его на фронт нашим защитникам! — голос Лены звенел на весь класс. Ребята поддержали ее одобрительными возгласами. А Сашка не понимал, что за приветствие и зачем оно Иосифу Виссарионовичу и бойцам на фронте. Но раз все так поддерживают эту затею, наверное, дело нужное.

А ему сейчас не до того. Сегодня предстоит провести первую лекцию перед курсантками и из-за этого его слегка пробирал мандраж. До поздней ночи он готовился, писал конспект, делал заметки. Основная сложность заключалась в том, что пока девушки не дали соответствующие подписки и не приняли присягу, давать им можно было только общую информацию, не содержащую никаких секретных данных. Сашка долго ломал голову с чего начать и решил, что расскажет им основы конструкции воздушных судов, особых различий между самолетом и вертолетом в основных элементах нет, а дальше, прибудет особист, возьмет подписки, и можно будет вести уже нормальные занятия. Ну и еще надо оценить базовый уровень знаний у девушек в математике и физике. Их, конечно, отбирали, все они с отличием закончили десятилетку, но посмотреть самому, что они усвоили было необходимо, чтобы понимать, как дальше строить их обучение. Правда, что лучше, провести контрольные работы или индивидуальные собеседования он еще не решил.

— Спасибо, Лена, — Вилен Дмитриевич искрился энтузиазмом, — ребята, после урока не расходимся, через полчаса будет митинг посвященный товарищу Кирову, присутствовать должны все! Сашка поднял руку. — Что тебе, Стаин? — в голосе преподавателя послышалась плохо скрытая неприязнь. С Карцевым у парня отношения не заладились сразу и с каждым днем становились все хуже.

— Вилен Дмитриевич, я не могу остаться.

— Что значит, не могу, Стаин?! Весь советский народ сегодня чтит память товарища Кирова, а ты не можешь?! А может быть, ты сочувствуешь троцкистам, а, Стаин?

Сашка удивленно посмотрел на Карцева:

— При чем тут это? Я просто не могу остаться, у меня дело. Важное.

— Ну, так скажи какие у тебя дела, что ты не можешь присоединиться к своим товарищам? Мы послушаем, что за дело важнее всенародного митинга памяти.

— Этого я Вам сказать не могу, но дело действительно важное.

— Значит так, Стаин, сейчас ты идешь на митинг вместе со всеми, а потом будешь заниматься своими делами! И это не обсуждается!

— Нет.

— Что значит, нет?!

— Нет, значит, сейчас я не иду на митинг, я же все объяснил, — этот разговор начал Сашку раздражать.

— Хорошо, — Карцев судорожно вскинул голову, — мы еще вернемся к этому разговору в другом месте, — и Вилен Дмитриевич выскочил из класса. Александр стал быстро собирать портфель, нужно было спешить, через сорок минут за ним приедет машина. На счет стычки с учителем он особо не переживал и никакой вины за собой не чувствовал. А с Карцевым пусть вон Батин разбирается. А ему все это надоело. Настроение и так не очень хорошее стремительно поползло вниз.

— Дааа, Стаин, отличился ты! — к его парте подошла Волкова с Настей Федоренко и Колей Литвиновым. — Я, как комсорг класса, обязана поставить вопрос о тебе на комсомольском собрании. Уроки ты посещаешь как попало, в общественной работе класса не участвуешь, в отряде самообороны не состоишь, и это в то время, когда наши бойцы на передовой гибнут, защищая тебя, а теперь еще и стал с учителями пререкаться.

— Не с учителями, а с учителем, не пререкался, а поставил в известность, что занят, и не могу участвовать в митинге. И я не комсомолец, при чем тут комсомольское собрание? — Саша действительно не понял суть претензий.

— Ты ошибаешься, комсомолу до всего есть дело! Будем перевоспитывать тебя! А если ты не изменишь свое поведение, мы вынуждены будем поставить вопрос об исключении тебя из нашей школы. Нам такие товарищи, как ты, не нужны! — Лена смотрела на него зло исподлобья, во взгляде Литвинова проскользнуло злорадство, а вот Настя Федоренко глядела на парня сочувственно.

Сашка пожал плечами.

— Надо поставить вопрос — ставьте, а перевоспитывать меня не надо, — и, подхватив портфель, пошел на выход. Лена хотела его остановить, но передумала. Выйдя из класса Александр в раздумьях остановился. Зайти к Батину, рассказать о стычке с Карцевым и претензиях одноклассников? По-детски как-то, да и смысл, и так узнает, а сейчас просто некогда. Да и не серьезно все это, ну что ему сделают? Арестуют? Так не за что вроде! На фронт пошлют? Ха! Да это было бы прекрасно, там хоть все понятно, есть командиры, есть подчиненные, одни командуют, другие выполняют приказы. Ни от кого ничего не надо скрывать, все предельно ясно и логично! А сейчас он даже на опостылевшую базу был бы рад вернуться, только бы сбежать от этой школы с ее странными порядками, политинформациями, митингами! Вот для чего они? Зачем чтение газеты вместо урока? Что, он сам бы эту передовицу не прочитал, если б ему интересно было? Или приветствие бойцам? Оно им нужно? Хотя, судя по тому, как серьезно люди здесь относятся к подобным вещам, может быть и нужно. Еще комсомольцы эти привязались! Этим-то что от него надо?! В комсомоле он не состоит, и вступать не собирается. В общественной жизни он бы, конечно, поучаствовал, интересно же, но ведь ему попросту некогда! С отрядом самообороны так же. Да он лучше бы в самую лютую бомбежку на крыше отдежурил, чем сейчас ехать и стоять под ехидными и смешливыми взглядами курсанток.

Повернув к дому, Сашка увидел, что машина его уже ждет. Подошел к водителю, извинился за задержку и рванул переодеваться. Натянув форму, быстро оглядел себя в зеркало. Нормально села, к новому обмундированию он уже начал привыкать. Подхватил планшет с конспектами первого занятия и, не застегивая шинель, выскочил из дома.

Шел третий день, как они прибыли к месту учебы. В день прибытия ничего интересного не было. Сначала старшина, невысокий, кряжистый мужичок лет сорока, с добродушным усатым лицом, большими трудовыми руками и коротенькими кривыми, как колесо ногами, показал им, где они будут спать, удобства, баню, учебный класс, дровяной сарай, рассмешив их в конце:

— Значит так, девоньки, курсию я для вас значица провел, потом сами еще тут все посмотрите. А сейчас давайте, шагайте за мной, надоть вас вещевым довольствием значица обеспечить, — от этой его «курсии» девушки дружно прыснули смехом. — Так, что за смешки?! — построжел старшина.

— Так, наверное, не курсия, а экскурсия, товарищ старшина, — выдохнула сквозь смех одна из девушек. Голос показался Лиде знакомым, тот же самый, что отпускал шуточки про Петю и Сашу. Лида внимательно посмотрела на говорившую. Невысокая, чернявая, с задорным взглядом, ввалившихся глаз с темными кругами под ними, остреньким, как у лисички носиком и выдающейся грудью, несоответствующей ее, сказать прямо, скромной, тоненькой фигурке.

— Может оно и так. А тебя значица, как звать-величать? — беззлобно спросил старшина.