Он долго думал, надо ли говорить об амнистии белогвардейцев именно сейчас, но все-таки решил — надо! Именно сейчас и надо, когда еще не ясно, на чьей стороне будет перевес в этой войне. Тогда вернутся идейные, правильные, честные, действительно радеющие за родную страну, готовые воевать и умирать за нее. А то, что внутри партии будет много противников такого решения, ничего страшного. Будем разъяснять. А кто не поймет… Ну что ж… Ими займутся другие люди. Не впервой ему принимать тяжелые, жестокие решения. Но страну надо объединять. И это только первый шаг. Будут и другие. И крови на этом пути придется пролить не мало, своей и чужой. Но по-другому никак. А крови он не боится. А сейчас пора заканчивать. Все, что надо он уже сказал. И судя по растерянному виду некоторых товарищей и союзных послов, речь его попала в цель.
— Наше государство, первое в мире государство рабочих и крестьян доказало всему миру, что оно надолго, оно навсегда. Так разве вправе мы отвергнуть тех, кто готов встать с нами в один строй, пусть даже эти люди когда-то оступились, не поняли, не приняли нас?! Я думаю, не в праве. Этим людям еще предстоит доказать, что они достойны доверия советского народа, но большой путь начинается с маленького шага. И я сейчас обращаюсь ко всем, кто волею судьбы оказался отрезанным от Родины. Сделайте этот шаг. Решите с кем вы, со своим народом или с врагом. А сейчас, с праздником, товарищи! Да здравствует наше Советское Отечество! Да здравствует наша Рабоче-крестьянская Красная Армия и Военно-Морской Флот! Да здравствует великий советский народ! Да здравствует дружба народов Советского Союза! Да здравствуют советские партизаны и партизанки! Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины! Смерть немецким захватчикам!
Над площадью прокатились крики «Ура!». Кричали парадные расчеты и простые зрители, военные и гражданские, взрослы и дети. Они не знали, не понимали, что этой речью Сталин окончательно поменял историю. Какой она будет, приведет ли она к победе или катастрофе покажет только будущее.
Парад был под стать речи Сталина. После парадных расчетов всех фронтов и флотов на Красную площадь стала выезжать техника, вызвав удивленное оживление у специалистов, и восторг и гордость у обычных людей. Потому что перед мавзолеем, лязгая гусеницами, шли Т34-85, в той истории появившиеся только в 44-ом году. А следом за ними выезжали СУ-100, тоже опередившие историю. Сталин специально решил выложить ряд козырей. Ему надо было показать союзникам, что СССР с потерей западных регионов не утратил промышленный потенциал, что страна оправилась от поражений 41-го. Но в то же время нельзя было и спугнуть их, чтобы не допустить сепаратных переговоров с Германией. А то, что они возможны, не было никаких сомнений. Поэтому и ограничились показом только новых тридцатьчетверок и сушек, хотя на Урале уже пошли в серию первые ИСы. Пусть пока единицы, это не важно. Главное, что теперь будет, чем встретить немецкие Тигры, над которыми уже вовсю трудится германская промышленность. В той истории они впервые появились под Мгой. Но сейчас, пожалуй, стоит их ждать на юге, где уже начинало разгораться беспощадное сражение за Крым и Кавказ. Там будут основные боевые действия этого года, там и решится судьба войны.
Вовка Поливанов с восторгом смотрел на проезжающие мимо него новенькие, совсем ему незнакомые танки. От счастья и волнения, он сам не заметил, как схватил и сжал руку стоящей рядом с ним Вали Егоровой. Девочка хотела, было, вырвать ладошку, но передумала. Пусть себе. Тем более Володя ей нравился. Правда, упрямый он. И спорщик. Зато сильный и умный. Почти, как брат. Она кинула на одноклассника мимолетный взгляд. Вовка, закусив губу, не отрывал горящего взгляда от проезжающих танков, свободной рукой теребя обтрепанный кончик пионерского галстука. Нет. До Саши ему далеко. Брат, он такой! Такой! А Вовка мальчишка! И что он нашел в этих танках? То ли дело самолеты и вертолеты!
Скрылись за скрытым фанерными щитами Собором Василия Блаженного последние автомашины, тянущие за собой орудия, и над площадью разнесся «Марш авиаторов». «Все выше и выше и выше…» — грянул хор голосов. Ребята задрали головы, выглядывая в небе силуэты приближающихся самолетов. И вот из-за здания Исторического музея выскочили стремительные Яки, под крики «Ура!» лесенкой промчавшиеся над Красной площадью. А следом уже шли три тройки штурмовых «Илов», за которыми медленно тянулись «пешки». И тут Верка запищала, заставив обернуться на себя, стоящих впереди солидных мужчин в цивильных костюмах, весь парад разговаривающих между собой на английском языке:
— Вот они! Вот! Летят! — девочка, подпрыгивая от распирающих ее эмоций, тыкала пальцем в небо.
— Вот эти пузаны что ли? — презрительно, оттопырил губу Поливанов, глядя на медленно выползающие в небо над площадью вертолеты. О чем тут же пожалел, потому что Валя, зыркнув на него горящим от ярости взглядом, вырвала у него из руки свою маленькую ладошку. Справедливости ради, вертолеты после боевых самолетов действительно не впечатляли. Слишком медленные и несуразные.
— Эти пузаны могут то, что не может ни один самолет! — горячо повторила Верка слова брата. Хотя сама она понятия не имела, что именно могут вертолеты. Но раз Петька так сказал, так оно и есть! Вовка хотел, уж было, высказаться, но вспомнив, что утром уже опростоволосился, споря с подружками, промолчал. Может и правы девчонки. Ведь на этих пузанах летают их братья, Герои Советского Союза при чем. Эх, посмотреть бы, а лучше полетать на них. А еще лучше полетать на истребителе! Или на танке прокатиться! Он с завистью посмотрел на Веру с Валей. А ведь они уже летали. Верка, вон, даже в кабине, если не брешет.
Пока Вовка предавался мечтаниям, парад закончился, и началась демонстрация. Не такая, как в предыдущие мирные годы. Не было тут бодрых физкультурников и радостных пионеров. Сейчас в колоннах шагали люди с осунувшимися от усталости лицами и полными мрачной решимости взглядами. Вся страна работала на износ, отдавая последние силы для фронта, для победы. И это ощущалось в людях, проходящих по Красной площади. Точно такие же колонны, только поменьше прошагали в этот день по всей стране. Их никто не гнал и не заставлял. Они шли сами. Зло и упрямо. Чтобы весь мир видел, их не сломить и не победить.
Еще не успели скрыться последние ряды демонстрантов, как рядом с ребятами возник, будто из-под земли, Яковлев:
— Ну, что, товарищи пионеры? Все посмотрели? — в ответ раздался радостный утвердительный гомон. Впечатлений у ребят было море, и только присутствие вокруг серьезных взрослых не давало им броситься в горячее и бурное обсуждение увиденного. — Раз так, давайте за мной! — скомандовал полковник, — Отправлю вас домой. Товарищ Берия приказал вернуть вас туда где взял, — с улыбкой заметил Яковлев и повел детей во внутренний двор Кремля, где их уже ждала машина.
Командный состав корпуса пребывал в напряженном ожидании. Снова в гости ожидалось большое начальство, а это всегда головная боль и проблемы. А тут еще и иностранные гости. Два дня уже по расположению шустрят особисты из Главного управления, пряча то, что можно и нужно спрятать и мотая нервы своим коллегам из корпуса. Личный состав в это время усиленно делал вид, что занят боевой подготовкой и хозработами, стараясь не попадаться на глаза раздраженному начальству. Да и, честно сказать, не так уж и делал вид, работы, и правда, хватало. Сразу после первомайского праздника корпус практически в полном составе перебрасывался на Южный фронт. В Люберцах под общим командованием Гуляева оставалась только эскадрилья ночников, транспортники и тройка вертолетов под командованием Иды Весельской, которой ради такого дела авансом присвоили внеочередное звание младшего лейтенанта. Им предстояла работа по заявкам Штаба партизанского движения на западном и северо-западном направлениях.
Завод Миля потихоньку набирал обороты, собирая по вертолету в сутки. Могли бы и больше, но не хватало двигателей и дельта-древесины для винтов. В сборке рабочим завода активно помогали курсанты технических классов училища, совмещая учебу и работу. А капитан Байкалов с братьями Поляковыми усиленно гонял летный состав, готовя новый выпуск вертолетчиков. На выходящие из цехов завода машины надо было кого-то сажать. Но сегодня курсантов в полном составе загнали в классы. Нечего им мозолить глаза Верховному с гостями.