Настя уже крутилась вокруг их машины, командуя технарями, подвешивающими те самые пусковые установки. Не то чтобы техники не знали свою работу. Скорее это был ритуал. Сейчас ребята закончат с БК и Настя пойдет разговаривать с ракетами. О чем она им там шепчет, не знает никто, и сама не говорит, даже Сашке. Только хитро поблескивает глазами. Но ведь работает! Летят они у нее куда надо. Ни у кого другого так не летят. Потому, как есть ведьма.
Ну, вот и все. Зеленая ракета и вертолеты взмывают вверх. Красиво. Вести сегодня ему. Никифоров прикрывает. Как в старые добрые времена. На рубеже атаки Стаин с Никифоровым будут координировать атаку, наводить тройки на цели и в самом конце отработают сами. Вслед за ними должны стартовать Илы. У них скорость повыше. На цель выйдут практически одновременно. Штурмовики действуют первыми, по ближним тылам. Вместе с истребителями Петрова, которые РСами будут давить выявленные средства ПВО противника. А непосредственно по коробочкам уже работать вертолетам. В это же время бомбардировщики должны утюжить дальние тылы наступающей группировки противника. По крайней мере, так задумано. А как будет, покажет только бой.
В эфире тишина. Только Никифоров короткими командами равняет строй. Плохо. То один, то другой вертолет вываливаются из построения. Больше надо их гонять! Только вот когда?! Девчонки и так по шесть-десять часов в сутки летают. В штабе на всех представления лежат за количество боевых вылетов. Выше налет только в полку у Бершанской. А если кто-то скажет, что транспортные вылеты не боевые, то, пожалуйста, можно и прокатить такого недоверчивого на передок за ранеными, да без прикрытия. Потому как к каждой машине звено истребителей не приставишь. Потому и жмутся девочки к земле, на предельно малых, чтоб незаметней быть для «мессеров». Да и обстрелы при погрузке явление частое. Поэтому близко к передовой одну и ту же площадку дважды не используют. Накроют. Были случаи. Эскадрилья так две машины потеряла. Хорошо хоть летчики живы остались, успели в щели нырнуть. А вертолеты сгорели.
Прилетели! Илы, судя по дымам с немецкой стороны, уже отработали. В воздухе кипит бой. Не дай бог, сейчас к ним прорвутся «худые», наделают тут делов. Он пожалел, что приказал не брать на вылет бортстрелков. Хотя толку то от них против истребителей! Будем надеяться, что Агеев не пустит немца к беззащитным вертолетам. Капитан — мужчина надежный, это Вася мог увлечься, оставить объекты без прикрытия. Агеев нет. Наверняка у него резервная пара висит где-то высоко, готовая сорваться и отсечь стервятников от добычи.
— Внимание, эскадрилья! Выходим на боевой. Одиннадцатый, — это он Никифорову, — твои правые, мои левые. Погнали.
Вертолет Петра резко ушел вправо вверх, Сашка соответственно взял левей.
Внизу мелькнули изломанные, развороченные снарядами и бомбами линии траншей. А вот и причина, почему их бросили на танки. Вся наша артиллерия в труху. Изломанные орудия беспорядочно валяются кучей бесполезного металла. Судя по воронкам, немцы гвоздили чем-то крупным. Хотя вот эти точно от бомб. Значит и «юнкерсы» поработали. Но и наши в долгу не остались. Дымят! Дымят коробочки! Только какой ценой?! Первая линия обороны немцами прорвана и сейчас именно там ворочались, утюжа окопы, не страшные, кажущиеся игрушечными с высоты неповоротливыми жуками, танки. А небольшой кусок изрытой земли между первой и второй линией окопов покрыт маленькими неподвижными фигурками, словно огромный ребенок взял и небрежно рассыпал по полю коробку оловянных солдатиков. Наших и немецких. И шапки разрывов. Ой-йой! Это плохо! Попасть под шальной снаряд в такой кутерьме, как два пальца об асфальт! Накаркал! Одна из винтокрылых машин вспухла огненным шаром. Чья?! Да какая разница! Твари! Твари! Твари!
А от вертолетов уже пошли дымные полосы и танки скрылись в черно-серо-огненной пелене разрывов, из которой, вдруг, вылетела и, как в замедленном кино, неторопливо вращаясь, рухнула обратно танковая башня. Прямое! Так вас! Держите! Сволочи! Сашка сквозь девичий визг, маты и всхлипы корректировал атаку!
— Пятерка, левей! Левей возьми! У подбитой четверки прячется! Видишь?! — немецкий танк, пытающийся скрыться в дыму подожжённого пехотой сотоварища, окутался разрывами, — Молодец! — и тут же закричал, — Нет! — он выдал в эфир матерную конструкцию, — Держите интервал! — только что два вертолета, чего-то испугавшись, шарахнулись друг к другу и, взорвавшись, осыпались на землю грудой осколков. Стаин закусил губу, не замечая теплой струйки, потекшей по подбородку. У него на глазах гибли его девочки, его вертолетчицы, те, с кем вместе, общими усилиями с декабря сорок первого они создавали первую в этом мире вертолетную эскадрилью. И сама эскадрилья гибла. Вот еще одну машину завертело и бросило на землю. А он мог только смотреть и кусать губы. И командовать. Бросая их в эту безумную атаку. — Разворот! — срывающимся голосом скомандовал он. — Все. Добивайте БК и домой. Одиннадцатый, сопочку видишь от тебя на десять часов, за позицией гансов.
— Вижу, — прохрипел Никифоров в эфир.
— Давай за ней на встречных. Думаю, там резерв у них.
— Согласен.
— Поехали. На малой.
Сашка оказался прав. Именно за сопкой расположились остатки танкового батальона, брошенного на прорыв керченской обороны и уничтоженного этими ни на что не похожими адскими мясорубками советов. Немцы их не ждали, посчитав, что, сделав свое кровавое дело, русские летчики ушли. Но тут появились эти два безумца. Выскочили на встречных курсах, сметая все перед собой волной огня. Но все-таки, оставшиеся после русской штурмовки зенитчики попытались огрызнуться. Они бы подожгли наглецов, если бы те шли парой. А так, на встречных… Они просто растерялись. Не успели разобрать цели. Хотя одного Ивана вроде зацепили. Да точно зацепили! Дымит! Только вот радовался немецкий артиллерист не долго, его орудие вместе со всем расчетом разлетелось на куски от прямого попадания ракеты, выпущенной маленькой шестнадцатилетней русской девочкой с голубыми, полными слез и ярости глазами.
— Одиннадцатый, уходи. Я подбит, — Сашка чувствовал, что вертолет не слушается. Он не слушал, что кричит ему Никифоров, не до этого было. Стаин тщетно пытался раскрутить винты для посадки на авторотации, повторить трюк, проделанный им под Шлиссельбургом. Но только машина была не та, да и повреждения, судя по всему серьезней. Плюхнулись посредине между нашими и немецкими позициями, метров в пятидесяти от оставленных советской пехотой и раскатанных немецкими танками окопов. Плохо упали. Вертолет перекувыркнулся несколько раз, раскидывая вокруг себя обломки лопастей и фюзеляжа. Что-то ударило в голову и глаза стало заливать кровью. Хорошо ремни удержали. Не выбросило из кабины. Первой мыслью было: «Как Настя?». Хотел спросить, но из горла вырвался невразумительный клекот. Резко запахло бензином. Надо выбираться и Настену вытаскивать! Только вот зажало чем-то. Не пошевелиться. И кровь с лица не вытереть осмотреться. Сашка судорожно забился, пытаясь освободить руки. Как же не хочется гореть живьем! С трудом удалось подавить панику. Внезапно стало легче. Ремни отпустили, и он сполз из чашки на бок. Значит, упали на его борт. Все тело пронзило болью.
— Миленький! Миленький! Ну, вставай! — сквозь муть послышался знакомый, такой родной и любимый голос. — Я же не вытащу тебя, кабана!
— Настёнка! Живая! — едва просипел Сашка и закашлялся.
— Живая! Только ненадолго, если так и будешь валяться! — в голосе девушки слышалась паника.
— Все! Я нормально, — Сашка попытался подняться и у него получилось. Кое-как им удалось выбраться из уже занимавшегося пламенем вертолета. Идти было тяжело, ноги, как ватные. Они, едва успели, пошатываясь и придерживая друг друга, отбежать от разгорающейся машины, как послышался мерзкий визг и неподалеку раздался хлопок. Вокруг засвистели осколки. Повинуясь какому-то звериному инстинкту, Стаин успел столкнуть ойкнувшую Настю в близкую воронку и мешком упасть сверху. Девушка возмущенно заворочалась, но Сашка только сильней подмял ее под себя, и Настя затихла, вздрагивая и подвывая от близких разрывов. А немцы били и били по горящему вертолету и чудом выжившим летчикам, мстя за свой страх и смерть боевых товарищей, за догорающий смрадным пламенем танковый батальон и смерть командира дивизии генерал-майора фон Бисмарка, сгоревшего в своем командирском танке от последней пущенной русскими ракеты.